Ходила младёшенька по борочку - Вера Мосова

– Дак, говорит, не по своей воле уехала и не знает теперь, ждут ли её.

– Да как это? Почему не ждём-то? – всхлипнула Тюша.– Все глазоньки уже повыплакали, её ожидаючи!

– А как же она там одна-то в незнакомом заводе? Заплутает ещё! – удивилась Анфиса.

– А она не одна была. С ней две девки, видать, прислуга из того дома. Одна здоровенная, выше меня будет, и лицо у неё корявое. Девчушка её Симой называла. А другая толстая с огромной бородавкой на носу, а в руках корзина плетёная. Похоже, повариха ихняя, она потом в хлебные ряды направилась.

– А где там её сыскать-то можно, не сказывала? – уточнил Иван.

– Нет. Только обмолвилась, что недалеко от рынка живёт.

– Фамилию того доктора не знаешь?

Николка призадумался.

– Она называла, да я запамятовал. Иноверцев? …Иноходцев? …Иноземцев? Знать-то, Иноземцев!

– Ну, спасибо тебе, мил человек! Большую радость ты нам принёс! – сердечно благодарил парня Прохор.

– Надо срочно ехать за Любашей! – сказал Иван.

– Погоди, не пори горячку, – остановил его отец. – Ты же слышал – она работает! Люди на неё рассчитывают. Значит, домой сейчас она всё равно не поедет. Да и нам не до того, покос впереди. Вот управимся со всеми делами, тогда и поедешь.

– И то, правда, Ванечка! – сказала Тюша. – Главное, что Любушка жива-здорова, у меня теперь хоть сердце на месте.

Анфиса молча утирала слёзы. Маруся смотрела на Тюшу и радовалась за неё. Она не представляла, как смогла бы пережить потерю любого из своих детей.

Николка попрощался и, пристально поглядев на Марусю, ушёл. Все с благодарностью смотрели ему вслед. Добрая весть слегка ошарашила их.

Парень шёл и думал о Марусе. С тех пор как сестра его старшая привела в дом Сану Кузнецова, это имя частенько там поминалось. Николка был ещё мальцом, когда Маруся сбежала от первого мужа. Василко сказывал ему по секрету, дескать, слыхал, как взрослые судачили, будто избил её плетью Сано-то, вот она с его братом и уехала. А он протрезвел, да поздно уже – нет её. Не простила, видать. Молодец! Есть в ней что-то такое, чему Николай никак не мог найти объяснения. Вот сейчас она не проронила ни слова, а он исподволь наблюдал за ней и ощущал в этой женщине какую-то притягательную силу. А в чём она, та сила? В загадочности, что скрыта за её молчанием? Во внимательном взгляде её глубоких глаз? Трудно сказать. Казалось, во всей её фигуре, осанке, наклоне головы чувствовалось какое-то внутреннее достоинство. Нет, не ровня ей Сано! Не такой человек должен быть рядом с ней.

А Сано и лёгок на помине. Только Николай вошёл к себе во двор, тот, пошатываясь, вывалися из избы.

– И где ты шляешься, бездельник? – спросил зять заплетающимся языком.

– А я у Беловых был! С Марусей твоей виделся! – дерзко ответил Николай.

С некоторых пор Сано стал сильно раздражать его своим стремлением показать, что он тут хозяин. А какой он хозяин? Примак! Пока мать была жива, зятёк помалкивал, а теперь совсем распоясался. Особенно, когда выпьет.

– Маруся? – наконец до пьяного сознания Саны дошло, что сказал ему Николка. – Она приехала?

– Да она давно уж тут живёт со всем своим выводком! – раздался голос Татьяны, вышедшей на крыльцо. – Корчит из себя не знамо кого! Тоже мне, барыня выискалась!

– А я пошто не знаю? – пошатываясь, спросил Сано.

– А тебе знать необязательно! – отрезала жена.

– Как это необязательно? У меня там …сын! …Два сына! – поднял он вверх два пальца.

– У тебя их тут полон дом, а там – Егоровы сыны! И угомонись уже, не то Прохор Степаныч мигом тебя укоротит!

Сано плюхнулся на ступеньку и пытался ещё что-то сказать. Татьяна села рядом, сердито глядя на брата, принёсшего недобрую весть. Она долго скрывала от мужа, что Маруся гостит у своих родителей, а Николка всё выложил ему. Теперь ведь Сано будет непременно искать встречи с бывшей женой. И что потом? Уж сколько лет прошло, а он никак её не забудет. Горечь застыла на Танюхином лице.

Николка смотрел на сестру, словно впервые её увидал. Как же она отличается от Маруси! Вся изробленная, замученная. Постоянно ворчит, то на детей, то на мужа. Брат уже и не помнит, как она улыбается. Да, далеко Танюхе до своей бывшей подружки. И та ей, словно кость в горле. Кабы Сано-то не сох по ней по первости, может, оно бы и утихло. А то ведь, бывало, как выпьет, так Марусю и поминает в пьяном бреду. А что у трезвого на уме, то у пьяного на языке – это всем известно. Вот сеструха и изводится. А как ей не изводиться-то?

Николка, после того Марусиного побега, впервые увидел её на Василковой свадьбе. Татьяна после свадьбы всё выспрашивала его про соперницу-то. Как, мол, тебе она? Хороша ли? Во что одета? А разве ж он обращал на это внимание? И вообще, стоило ему увидать Василкову невесту в подвенечном уборе, тут он и дара речи лишился. И никого вокруг больше не замечал. Никогда ещё он такой красоты не видывал. Лишь глянул в глаза Лизаветины – так и утонул в них. Впервые тогда почувствовал Николка зависть к дружку своему. Не завидовал он раньше. Ни учёба друга, ни должность его, ни дедово богатство – ничто парня не волновало, а вот невеста-красавица совсем свела с ума. Он и с другом-то встречается теперь очень редко, хоть тот и зазывает его в гости. А как он туда придёт? Как он на Лизавету смотреть будет, если от одного только взгляда её готов чувств лишиться? Может, потому он до сих пор и не женился, что не встретил больше такой. Хотя, нет. Встретил уже. Сегодня. Как глянула на него Любушка из-под шляпки своей соломенной, так словно в омут и затянула. И ведь жили почти рядом, а он её почему-то раньше не замечал. Просто малявка, племянница дружка его закадычного. А вот, поди ж ты! Выросла!

– Николка, оглох что ли?! Слышь, в ворота стучат! Открой! – выдернул его из раздумий Татьянин голос.

За воротами оказался Гриня Титов. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу.

– Чего тебе? – Николка удивлённо уставился на него.

– Я это… я узнать хотел… говорят, ты Любу Белову видел, – заговорил тот робко.

Быстро же слухи по заводу разлетаются! Не успел до дома дойти, уже все всё знают.

– Ну, видел, и чего? В Тагильском заводе на рынке встретил, – нахмурился Николка.

– А когда она вернётся, не сказывала? – рвалась наружу потаённая Гринина надежда.

– Не сказывала, может, и никогда не вернётся, – решил подзадорить его Николка, сам не зная, почему.

– Как никогда? – лицо Грини вытянулось от изумления. – А я? …А свататься? …Мне батя обещал. Осенью.

– А она тебе обещала? – почему-то со злостью спросил Николка.

Тот пожал плечами:

– Нет… Не обещала…

– А на нет и суда нет! – отрезал Николка и захлопнул ворота. – Ишь ты, женишок выискался!

– Чего ты злишься-то, братец, будто он про твою невесту выспрашивает? – крикнула с крыльца Татьяна.

Николка растерялся, не зная, что ответить. Он почувствовал, как краска заливает лицо.

Татьяна всё поняла.

– И ты туда же! – проворчала она. – Уж сколь девок в заводе, а тебе именно Беловскую подавай! Да что ж они все? Заговорённые какие что ли, что вы по ним сохнете?!

Глава 10

Маруся шла на речку бельё полоскать. Летнее утро, касаясь её лица солнечными лучами, нежно ласкало кожу. Легчайший ветерок навевал ароматы трав и полевых цветов. Она вдыхала этот воздух, напоённый запахами детства, и тихо радовалась новому дню. Тимофей с Никитой вызвались в помощники – они несли большую овальную решётку, держа её за ручки по бокам. Каждый хотел показать, что он сильнее и слегка приподымал свою сторону, чтобы большая нагрузка ложилась на него.

– Осторожно, сорванцы! – окликнула их Маруся. – Вы мне сейчас все рубахи в пыли изваляете!

Братья весело рассмеялись.

Маруся с Нюрочкой, шагавшие позади них, тоже улыбнулись. Дочка беспрестанно щебетала. Ей нравилось гостить у бабушки и деда, нравилось играть с братьями и сестрой, но она уже скучала по отцу и рвалась домой. Маруся отвечала ей, что в их новом доме идут работы, и жить там пока нет никакой возможности. Надо ещё немного подождать, скоро тятенька управится со всеми делами и сам за ними приедет. Да и бабушке Анфисе с внуками веселее, и помощь хоть какая-то. Вот уже и страда началась, мужики первый покос докашивают, и завтра они все вместе отправятся сено грести. Это очень весело – работать всей большой семьёй на покосе. И Маруся стала рассказывать, как они с сестрой Нюрой в детстве любили эту страдную пору. Как разбивали кошенину, как сгребали её в валки, как в минуты отдыха спасались от жары в тени деревьев, как пили студёную воду из родника и лакомились ягодками. Нюрочка с интересом слушала, ей тоже захотелось на покос.

Вдруг Марусю кто-то окликнул. Она обернулась и увидела Сану, который приближался к ним, смущённо улыбаясь.

– Здравствуй, Маруся! – выдохнул он, робея.